- Вот, Славик, ты говоришь, что как минимум три жизни прожил, как прикажешь тебя понимать?Не понимаю я это словоблудие, три жизни, много жизней. Жизнь одна.
- Ну да, и прожить её нужно так чтобы и т.д….как там, у Островского, да? Примитивный ты человек
Андрюша. Раз ты не понимаешь чего то, значит, этого и нет, да?
Само-собой, жизнь одна, но вот я прожил такую, что иному, тебе, например, и за три не прожить.
Так, молчи, молчи и слушай. Начну тебе описывать свою жисть, по главам, каждая глава, это как бы определённая эпоха в моей жизни, они далеко не однозначны и не одинаковы по объёму, но, тем не менее, каждая, это особый отрезок моей жизни.
И так глава № 1.
Андрюша, ты слушай редиска, и не смейся.
Глава I
Начну, пожалуй, с того, что я жил почти при всех правителях Советского Союза, за исключением только Ленина. Вот Ленина, врать не буду, не застал. А начиная со Сталина, включительно, и по теперешнего, пришлось прожить.
Хотя, что я мог, дитя, знать или даже просто помнить про Сталина? Когда он умер, мне было только четыре годика. Да, но не только, а уже, и помнил-то я о нём как раз только то, что он умер. Но главное что я помнил. А почему запомнил? А потому, что у нас, именно в это время, произошло ещё одно событие, и гораздо более знаменательное для нашей семьи, чем усатый вождь.
А именно, восьмого марта 1953 года, у меня появились братик и младшая сестричка, близнецы. Близнецы-то близнецы, но разнояйцовые. Малого того, что разнополые, но и ещё имели одну отличительную особенность, волосики у сестрички были беленькие, а у брата как ни странно чёрные. Отсюда я сразу сделал вывод, что брат это не мой, и он не сын моей матери, а цыган, обманным путём проникший в наш дом.
Исходя из этого открытия, сделанного мною, я решил, что есть только один способ избавиться от цыгана, это нужно утопить его, например, в туалете. Я поделился этой идеей со своей матерью, но она почему-то не восприняла это с энтузиазмом и вместе с моим отцом пытались убедить меня, что я не прав, так делать нельзя и, что Саша мой родной братик, как и сестричка Наташа.
Я был вынужден, под жестоким прессингом, согласиться с этим, хотя мысль избавиться от цыгана не покидала мою детскую голову. И однажды, к счастью, я чуть не осуществил свою мечту, перевернув кроватку, где спал братишка, когда мать куда-то отлучилась по домашним делам. Хорошо, что она вскорости вернулась, и всё закончилось благополучно.
На этом, я думаю, заканчивается один период или эпизод из моих жизней и жизнь потихоньку, незаметно перетекает ко второй главе. Это условно с первого по пятый класс школы.
Глава II
И так, второй отрезок моей жизни ни чем примечательным не отличался и я мало, что помню из этого периода. За исключением того, что в 1956 году, что я естественно узнал гораздо позже, прошёл знаменитый XX съезд, разоблачивший культ личности Сталина. Всё, что я понял и запомнил так это, то как нам сказали в школе вырвать странички из Букварей с портретами Сталина, да и в школьном туалете меня поразили сваленные в кучу большие и красивые портреты Сталина. Что произошло, я не понимал. Да и ещё я запомнил, что отец припадал ухом к репродуктору – такой чёрной бумажной тарелке и что-то внимательно слушал и комментировал гостям в нашей комнате, т.к. звук был очень слабый. Вот это пожалуй и всё, что я помнил с этого периода. И до самого пятого класса я больше ничего интересного рассказать и не смогу.
=1=
Глава III
Ну, а начиная с пятого класса, начинается новый и очень важный период моей жизни. Жили мы тогда в таком интересном месте, который назывался 6-я точка.
Что представляла собой эта точка? Это два домика в степи. Всего два домика посреди степи и кажется всё. Во всяком случае, мне так казалось и только это я и помню. И жили в этих домиках, как я помню, только две семьи. Наша, которая, не считая родителей , состояла из четырёх детей с небольшой разницей в возрасте, двух мальчиков, меня и моего брата, “бывшего цыгана” и двух девочек – моих сестёр. А в семье наших соседей также было четверо детей , мальчиков, грубо говоря наших ровесников.
Чем занимались взрослые я так и не знал и теперь уже никогда не узнаю, кроме предположений, но это и совершенно не важно. Главное, что у нас была очень дружная компания из восьми человек, совершенно свободная в своих действиях, посреди ковыльной степи. Честно говоря, это было очень благоприятное, и даже золотое время для нашей ватаги. Всё лето мы были свободны как степной ветер и кроме всевозможных игр на свежем воздухе, мы занимались рыбалкой в речушке, до которой нам приходилось добираться на велосипедах, или просто проводили время в исследовательских походах, сопряжённых с охотой на всякую мелкую живность. Естественно, мы представляли себя-то индейцами, то отважными первопроходцами, и это было замечательно и здорово. Это было удивительное время. Но это было только летом, когда не было школы. А школы как таковой на Шестой Точке, естественно не было вообще, поэтому в школьный период нас перевозили в соседний посёлок, где была средняя школа и интернат, для таких как мы.
Что такое интернат? Это учреждение по типу детского дома, где жили и учились дети с близлежащих сёл, совхозов и посёлков, в которых не было вообще школы. Интернат представлял собой двухэтажное здание, с большим двором, обнесённое высоким глухим забором. На первом этаже были комнаты для мальчиков и большая общая комната, что-то типа актового зала. На втором этаже было девичье царство.
В интернате была определённая дисциплина и строгий распорядок дня. Утром объявлялся всеобщий подъём, зарядка, уборка помещений и затем завтрак в интернатской столовой, после чего все шли в школу. Школа была обычная поселковая,средняя школа, где учились и местные жители и контингент интерната, без какого-либо различия. После школьных уроков, все возвращались в интернат, в зависимости от того у кого когда уроки закончились. Обед тоже был по расписанию, после чего, интернатским разрешалось ещё погулять два часа, поставив в известность воспитателей. После обеда было время подготовки домашнего задания, вплоть до ужина. На вечер двери интерната замыкались изнутри и в интернате оставались только воспитанники и дежурный воспитатель, который следил за дисциплиной и соблюдением распорядка дня. После ужина до 22 часов свободное время, во время которого часто проводились различные мероприятия. И в 22 часа объявлялся отбой.
Ну, это так сказать, протокольная часть, а жизнь только этим не ограничивалась. Она была более вольная, насыщенная и бесшабашная, чем у местной детворы, как ни как не поднадзорна родителям, а воспитатели за всем уследить не могли. В интернате были свои кланы, со своими авторитетами, которые естественно подразделялись по возрасту. Но конечно это был не тюремный беспредел, в интернате всё было гораздо демократичнее и законнее. Слабых и маленьких старались не обижать, хотя конечно случались недоразумения , но это не было системой. Больше стычек было между интернатскими и местными, но интернатская братва была более организованной и сплочённой, поэтому мы всегда выходили победителями и даже нас слегка опасались. Честно говоря, и было за что.
Я убеждён, что казарма, всё-таки много даёт полезного для мальчишек, будущих мужчин.
=2=
Однажды один из местных, Шкробот Петя, мой одноклассник, здоровенный, не по возрасту, детина, сильно обидел нашего интернатского паренька, который был младше его. А мы, нужно заметить, учились уже в 9-ом классе. Пришлось мне жёстко вступиться за наш интернат, и хотя я не совсем был уверен в исходе этого противостояния, т.к. я был не высокого роста, хотя крепок и
физически развит, в результате я заставил этого бугая спасаться бегством, а он пригрозил мне ещё расправиться со мною с помощью своих друзей. Одним из его друзей был Ковалёв Толик, наш интернатский десятиклассник. Толик признавался самым сильным пацаном в нашей школе и поэтому был большим авторитетом. Вот с этим Ковалёвым я имел серьёзный мужской разговор, в результате чего мы пообещали друг другу, что с его стороны Шкробот впредь будет смирен как овечка, а с моей стороны, я естественно не буду его трогать. Так путём серьёзных, но мирных переговоров мы пришли к такому мудрому решению. До прямой стычки у нас с Ковалёвым не дошло, т.к. он признал мою силу, и хотя был, скорее всего, сильнее меня, но я был для него был не простой спарринг партнёр. Мне это придало уверенности, что я второй из пацанов в этой школе, а вот Толик заканчивает её, и уже в следующем год у я буду “первым парнем на деревне”.
Но следующего года не случилось. Жизнь дала крутой поворот и перешла к следующей главе.
Ковалёв закончил десятый класс и ушёл из школы, а я не пошёл в 10-й класс и тоже из школы ушёл. Ушёл не потому, что плохо учился, а как раз наоборот. Я учился очень хорошо, просто я узнал, что в Ростове есть мореходное училище, куда можно поступить с восьмого класса, а я уже заканчивал девятый, не понятно зачем, и поэтому я решил поступать в мореходку.
Глава IV
И так, я собрал все необходимые документы и сдал их в приёмную комиссию Ростовского мореходного училища им. Г.Я.Седова, а с первого августа приехал на приёмные экзамены. Но тут меня постигло жестокое разочарование, экзамены я-то сдал, но по конкурсу на судоводительскую специальность я не прошёл. Не хватало установленного числа баллов. И не удивительно, конкурс на одно место, составлял 17 человек. Судоводительская специальность – штурманская, была самой престижной специальностью. Как же, штурман дальнего плавания – будущий капитан, с этим ни куда не шли остальные две специальности. Судомеханическая и багермейстерская, особенно в глазах романтических мальчишек. И хотя мне, было предложено пойти учиться на багермейстера , что и делали остальные неудачники, но для меня об этом не могло быть и речи.
Моему разочарованию и несчастью не было предела. Я не знал, как жить дальше. Возвращаться обратно в школу, я не видел абсолютно ни какой возможности.
Но тут от старших абитуриентов я узнал, что оказывается не всё потеряно, и если я так уж хочу стать моряком, то в городе Жданове есть, так называемая, мореходная школа. В эту школу принимают без экзаменов, учиться там всего год, но там готовят настоящих моряков загранплавания, конечно не штурманов или механиков, а рядовой состав, матросов и мотористов. Но зато через год их всех распределяют на штатные рядовые должности, на суда Азовского морского пароходства. А поработав в море, хлебнув соли, можешь, парень, опять попробовать поступить в Седовку, но у тебя уже будут преимущества в поступлении перед школьниками.
Это был выход, которого я не ожидал, причём весьма не плохой. Долго не думая, я забрал свои документы и поехал в Жданов. Если быть совсем точным, то я не поехал, а пошёл. Пошёл пассажиром на небольшом, но настоящем морском пассажирском судне “Ай Тодор”, который совершал рейсы из Ростова в Жданов. Таким образом, это был мой первый в жизни морской рейс, хотя пока и в качестве всего лишь пассажира.
Утром следующего дня, мы ошвартовались у причала морского вокзала порта Жданов.
Пройдя так называемую мандатную комиссию, где посмотрели мои документы, побеседовали со мной на тему, почему я захотел поступать на учёбу в мореходную школу, и почему именно на специальность матроса, я был зачислен на учёбу в группу матросов.
=3=
Нас расселили по кубрикам в общежитии, которое гордо именовалось “Экипаж”, а каждый этаж соответственно – палубой.
На следующий день нам всем выдали настоящую морскую форму, предела счастью и гордости перед местной “штатской” шпаной, конечно, не было . Мы уже считали себя настоящими моряками. Матрос это одна из основных специальностей на судне, хотя и рядовая.
Для людей мало знакомых с морской службой поясню, что как бы кому-то не показалось странным, хороший матрос, а кстати, они делились на два класса, матрос 1-го класса и матрос 2-го класса, да чуть не забыл ещё и старший матрос, должен знать много весьма специфических вещей морской службы. Не говоря уже о младшем командире палубной команды боцмане. Боцман серьёзный специалист и пользуется заслуженным уважением на флоте.
На основании вышесказанного в мореходной школе изучались основы навигации, морское дело, английский язык, основы Правил перевозки грузов, устройство судна и т.д., так, что выпускники таких школ были весьма ценными специалистами на флоте. Когда после развала СССР развалились и подобные школы, рухнул и флот, увы.
И так , жили курсанты в экипаже, с полувоенной или военизированной организацией жизни.
Для меня это не было в тягость, т.к. я уже говорил, что казарменный уклад жизни, для меня не был нов.
Во время учёбы ещё была и настоящая плавательская практика на судах Азовского морского пароходства. Пока ещё на каботажных, т.к. визы мы пока ещё не имели. Вот и настоящее море, настоящая морская работа и морские рейсы между Ждановом и грузинским портом Поти. Вот она романтика в полном объёме, которая оказалась совсем не такой, как представлялось с берега.
Первый же шторм под Новороссийском чуть не зачеркнул всю мою мальчишечью мечту.
Район Новороссийска является самым штормовым на Чёрном море и вот именно это пришлось мне испытать в первом же рейсе практикантом. Если вам какой-нибудь моряк скажет, что он никогда, даже в начале своей карьеры не страдал от морской болезни, то скорее всего верить этому можно с осторожностью. Все хотя бы раз испытали это ужасное чувство, когда не то, что делать что-то, но и жить не хочется. На пищу само-собой даже смотреть невозможно. Вот и я укачался в умат. Проклиная себя за легкомысленный, как мне теперь показалось, выбор профессии, думал только об одном, в промежутках когда ещё способен был хоть что-то думать, что дай бог не умереть и дойти до Поти, и всё. Собираю вещи и домой уже поездом и только поездом или даже пешком, но только не на судне. Море видно не для меня. Но по мере приближения к субтропическому Поти, погода налаживалась, и уже всё казалось не так мрачно.
Обратный рейс уже был перенесён гораздо легче, а все последующие уже показали, что морская болезнь побеждена и выработан иммунитет против неё. Нельзя сказать, что теперь качка не оказывала никакого влияния и не портила настроение, но это уже, грубо говоря, воспринималось как обычная слякотная и промозглая погода на берегу. Другими словами, с морем у меня был заключён длительный союз, даже не то слово длительный, а как впоследствии оказалось, пожизненный.
И так, после окончания мореходной школы я был направлен матросом на пароход “Томь”, Азовского морского пароходства. Это был довольно старый уже угольщик ,совершавший рейсы между портами Чёрноморских и Средиземноморских портов.
Да, всё-таки, что не говори, а когда деревья были большими, а мы молодыми и жизнерадостными, жизнь была счастливой, и хотелось жить.
А сейчас всё вроде достигнуто, вроде и жизнь удалась, а всё как-то не так, нет того веселья, как пел Высоцкий.
Странно, но часто по ночам сниться молодость, моя работа в качестве матроса на первых моих судах дальнего плавания. Хотя дослужился я до капитана, а на пенсию ушёл с должности главного государственного инспектора по безопасности мореплавания, до сих пор чувствую запах судна, неповторимый, описать который у меня не хватит умения. Это запах моря, романтики, дальних странствий.
Продолжение см. здесь -> http://www.proza.ru/2016/12/07/1666